В семинарии постановили: каждый день после вечерней трапезы
семинаристам говорить проповеди. Это очень обеспокоило некоторых.
То зачёты сдавали, а тут перед всеми выступать придётся –
известный психологический барьер.
Поужинали. Выходит семинарист N. Со страхом оглядывает помещение,
бледнеет, краснеет, вздыхает. Потом, собравшись с духом, как
закричит на всю трапезную: «Братия!!! Спасайтесь каждый, кто как
может!!!»

Женская молитва:

«Господи, молю, дай мне мудрости, чтобы понимать мужчину; любви,
чтобы прощать его, и терпения к его настроениям. Силы же, заметь,
не прошу, Господи, а то прибью его».

Немецкие лютеране, устав от общения с русскими «церковными
дипломатами», которых всегда считали замшело-консервативной
публикой, решили пригласить в гости настоящего «человека из
народа». Он-то точно всё поймёт и не будет морочить голову
богословскими различиями… Позвали одного известного архимандрита
со студентами провинциальной семинарии. Долго вместе посещали
лютеранские общины, пили пиво, говорили друг другу красивые слова:
мол, общего у нас больше, чем отличного, а перегородки уж точно не
достигают неба… В последний день сидели дома у местного епископа.
Полное братание. Архимандрит расчувствовался да и говорит
хозяину:

– Хороший вы человек, просто замечательный! Вот только с
супругой невенчанными живёте. Вам бы покреститься…

Больше немцы его в гости не звали.

Мужчина на автостоянке безуспешно ищет, где бы поставить машину. В
отчаянии поднимает лицо к небу и говорит:

– Господи, если Ты мне пошлёшь свободное местечко, я брошу
пить и буду по воскресеньям ходить в церковь!

Тут чудесным образом появляется свободное местечко. Водитель опять
обращается к небу:

– А, всё, не надо. Нашёл!

Отец Димитрий Дудко как-то поведал рассказ одного новообращённого.
Этот человек пришёл к католикам – там встретили приветливо,
посадили на скамейку в первый ряд. Затем заглянул к баптистам
– там и чаем напоили, и невесту обещали приглядеть. Зашёл в
православный храм – там лишь одна старушка оглянулась,
фыркнула и отвернулась. «Батюшка, я экономист, – сказал этот
человек отцу Димитрию, – и знаю, что хороший товар навязывать
не будут».

Аэропорт. На обочине рулевой дорожки аэродромный работник обычной
косой-литовкой обкашивает траву около сигнальных фонарей.
Накрапывает дождик, и он накинул плащ-палатку. Косит. В этот момент
Як-42 выруливает на взлёт по этой самой дорожке. Косильщик отходит
метров на 15-20 и стоит ждёт. На голове – капюшон, в руке
– коса. Борт катит мимо, аэродромщик приветливо машет
самолёту, желая ему счастливого полёта.

Пилот, по рации:

– Диспетчер, скажи своему косарю: пусть хоть косу положит,
пока у нас пассажиры через аварийные люки не повыпрыгивали!

Новый священник спрашивает прихожанку, как ей его проповеди.
«Изумительно! – отвечает она.– Можно сказать, мы о
грехе ничего не знали, пока вы к нам не приехали».

«Когда я был маленький, – пишет священник, – у меня был
маленький нательный крестик. Его мама мне повесила на шею. Я
рассматривал его, читал, что написано на обороте: “Спаси и
сохрани”. И я думал: вот это я и должен делать –
молиться Богу, чтобы он сохранил меня от бед, напастей… Я стал
взрослым, по Божьей милости меня рукоположили в иереи и повесили на
шею наперсный крест. Я чувствовал: да, этот потяжелее будет, с ним
так не попрыгаешь. Перевернул, прочёл: “Образ буди верным
словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою”. И я понял:
вот то, к чему надо стремиться… Потом меня наградили золотым
крестом и, когда я посмотрел, что там на обороте, мне стало
страшно, дорогие отцы… Там написано: “Пресвитеру, дающему
образ верным словом и житием”. Я понял: теперь уже всё,
должен… А есть ещё крест с украшениями. У меня нет такого. Но вот
недавно мне попал в руки и я взял его посмотреть, что же там
написано на обороте.

А там было написано: “Софрино”…»

Один батюшка служит в деревне. Храм – металлический вагончик.
Зимой холодно, летом такая духота, что свечи не стоят –
плавятся. А над входом в вагончик надпись: «И во аде восхвалят Тя,
Господи!»